[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Уж сколько ему лихих годин минуло - двадцатый на носу маячит, стало быть, время пришло себя испытать да в Столицу податься, к тому же, слух прошел, что свадьба у королевской дочери скоро - и созывает король всех музыкантов одаренных со всех краев, со всех градов-деревень, а значит, и ему,Элрику из Дубовой Рощи стоит счастья попытать, к тому же дар у него несомненный, не то богами добрыми врученный, не то злыми духами в насмешку подсунутый. Про духов вечно вещала старуха Бересклица, которой было уже так много лет, что никто не помнил ее настоящего имени. Все предостерегала она Элрика, о мрачных знамениях ему вещала - то в рыжине волос седую прядь углядела, то в родинках на плече послание прочла, а все одно к одному - отметили-де барда молодого духи древние, народ холмов, а значит, придет час, и явятся они по его душу мятежную, и надо настороже быть, чтобы ее - душу эту самую - силам темным не отдать.
Элрик только смеялся - народ холмов был для него такой же потешкой, как и прочие сказки Бересклицы, которыми она неустанно потчевала детвору. Как и у любого барда, над ним стоял лишь один бог - Гвидеон, мастер музыки, в которой только и признавал Элрик истинную магию и истинное могущество. А фэйри (Бересклица называла их как-то иначе, но Элрик не запомнил) - если и были когда-то в этих землях, то давно уже глазу не кажут на дела человеческие. Больно им надо за душой его охотиться! Чай не невинный младенец уже, не кроткий ребенок и жизнью праведной похвастаться не может: барды - те же демоны с человеческим ликом, так что делить им нечего.
Такими речами он отмахивался от старухи, когда та прознала, что идти он собрался через лес, дабы путь срезать, а именно в том лесу, по заверениям Бересклицы и таились те самые, из холмов которые, и потому никто не отваживался провести там ночь - грибы-ягоды поутру собирали, и даже заядлые охотники дотемна возвращались. Но что ему, барду, страхи обычные, человеческие?
- Я им ту, кабацкую нашу, сыграю - они и разбегутся, - беспечно говорит Элрик, шагая от деревни вниз по тропе, к деревам густым и тропам узким. Почти в отчаянии смотрит ему вслед Бересклица, молитвы богам шепчет да заговоры в спину посылает, видя, что не остановить ей уже юношу упрямого.
- Одежу, одежу хоть выверни! - кричит она сухим, срывающимся голосом, но он уже далеко, и насмешник-ветер уносит слова в другую сторону. Как король вступает Элрик во владения лесные, легка его поступь, и едва отойдя на пару шагов, он принимается насвистывать развеселый мотив, которому радостно вторят птичьи трели да шепчущие на ветру листья. Мир любит его, потому что он - бард, а бардам все пути открыты, и где уж тут бояться неведомых фэйри, когда скоро он уже будет в Столице, и для него начнется совсем новая, блестящая жизнь, о которой только можно мечтать?
На ночь Элрик устраивается у подножия векового дуба, разводит огонь и принимается неспешно перебирать струны лютни, ощущая, как музыка течет меж его пальцев и вьется вдоль лесных дорог истинным волшебством, пронзительным и манящим, какого, вероятно, эта чаща давно уже не слышала...

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Элрик не сразу приметил свою незваную гостью - хотя как незваную - к костру барда да песне его заливистой любой мог прийти безбоязненно, монетой звонкой или историей ладной за постой оплатить. Но здесь, сегодня, он не ждал попутчиков, и явление юной прекрасной девы было для него неожиданностью, сперва он даже подумал, не задремал ли под звуки собственной мелодии и не грезится ли ему подобная краса. Но нет, стало быть наяву пришла она к его костру, как из видения сладостного вышедшая, да очами зелеными сверкая с насмешкой. Элрик дружелюбно улыбнулся, широким жестом приглашая деву присоединиться к его скромному очагу, не особо внимая ее речам и не видя в них затаенной угрозы.
- Я лишь иду там, где есть тропа, коли дорога имеется - отчего ж по ней не пройти? - с беспечной удалью отвечает бард, поглаживая кончиками пальцев притихшую лютню. - Да и не один я, как оказалось, путь этот нынче избрал... Ты откуда будешь, красавица? Не потерялась ли, не заплутала в чаще дремучей? Коли так - так переночуй здесь, о костра теплого, а утром я тебя выведу куда тебе надобно. Да ты садись-садись, не робей. Голодна, небось? Вот, возьми, - он развязывает дорожный мешок, предлагая ей свои нехитрые запасы - деревенский хлеб с сыром, кусочки вяленого мяса да полупустую крынку молока. - Чай на песню нашу звонкую вышла? - бард улыбается, касаясь своего инструмента так бережно, что не остается сомнений: говоря "нашу", он имеет в виду себя и Ее, свою верную сладкоголосую подругу, что ни разу еще его в странствии не подводила да ни одной неверной ноты не взяла. - Ну так мы еще тебе сыграем, коли попросишь да словом добрым одаришь.
В его голове уже начинает рождаться новый мотив - о прекрасной деве, заплутавшей на лесных тропах да об огне костра, выведшем ее на свет. Странный все же народ, барды, - во всем им песня видится, во всем музыка слышится, как будто где-то в них самих струны певучие запрятаны, и любое движение ветра, задевая их, рождает мелодию, которую невозможно удержать внутри.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Элрик только рассмеялся беспечно на ее речи, да рукой махнул, отнесясь к ним как к остроумной шутке, не более. Дева, стоящая напротив него, выглядела столь мило и безобидно, что ему даже в голову прийти не могло, что за ней может крыться какая-то зловещая сила. А если бы и так - что ему до этого? Мало ли дурных знамений над судьбой его мятежной веяло, да ни одно покуда не сбылось.
- Нет в мире той тропы, на которую не мог бы ступить бард, - весело отозвался он и подмигнул своей собеседнице, в качестве доказательства быстро наиграв незатейливый дорожный мотив. Манера говора и странные изречения девы казались ему занятными - издалека она, что ли, шла, али из знати инокровной происходила, что разговор вела такими мотивами витиеватыми? Ну да, ежели и так - у бардов закон иной, и сам король им подчас не указ, это всем ведомо, музыканты - птицы вольные, нет над ними власти ни богачей, ни вельмож, ни особ титулованных.
- С Юга, что ли? - предполагает он, вспоминая, какие слухи ходили о тамошних жителях - мол, все они величавы да надменны, не холодили их кровь северные ветры, только солнце милосердное ласкало, вот и не ведомы им речи местные да уклад простецкий, коему тут с малолетства учишься. - Тогда и впрямь далеко забрела ты, красавица, да не тужи - выведу я тебя к деревне какой, а хочешь -в град Столичный со мной двинешься, чай оттудова легче будет дальше двигаться. Ты куда вообще путь-то держишь?
Девушка наконец присела рядом, оставив нелепую гордость, и он с улыбкой подвинул ей крынку с молоком. Мясо она пробовала странно - видать, привыкла к богатым разносолам да кушаньям заморским. Ишь, балованная какая!
- Элрик меня кличут, - с охотой поведал музыкант, отбрасывая капюшон, и обнажая рыжие космы, в которые вплелась та злополучная седая прядь - метка духов или как там ее. - Элрик из Дубовой Рощи... Не слыхала, наверно? У вас там поди свои названия, не чета тутошним.
Он улыбкой отозвался на похвалу и пропустил мимо ушей замечание, пожимая плечами и беспечно откидываясь на древесный ствол:
- Ну так а чего объезжать, коли напрямки пройти можно? Двое суток терять только - мне не  с руки. Я, знаешь ли, красавица, в Столицу иду, на свадьбе королевской играть, а коли повезет - так там и останусь добра наживать, чего в глуши-то нашей просиживать.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Беспечный бард лишь рассмеялся - заливистым, молодым и здоровым смехом, каким смеются все уверенные в себе юноши над видимой опасностью, условностями жизни и прочими мелкими бедами, над которыми в силу возраста не принято размышлять всерьез.
- Я бард, красавица, а не герцог какой, за имя свое трясущийся, мы о себе во всеуслышание объявляем, так уж заведено, - нет, она, видать, и правда совсем темная - ничего не знает о том, как мир тутошний устроен - неужели на Юге совсем позабыли такие простые вещи? Ох уж эти дочки дворянские - умным речам обучены, а уклада житейского не понимают, толку-то в их знаниях заморских!
- За двое суток, милая, всю жизнь так переменить можно, что боги древние ахнут в изумлении, - наставительно, как неразумному ребенку, объясняет Элрик аристократочке. Чай не каждый день ее судьба с бардами сводит, жизнь повидавшими, авось и смекнет чего из беседы, все наука будет. Он чуть вскидывает брови и оглушительно хохочет, сверкая ровными белоснежными зубами. Вот повеселила затейница! Вот старухе Бересклице была бы преданная слушательница! Уж потеха так потеха - сама из знати ученой, а туда же - бабским сказочкам вторит, да его испугать думает. - Брось ты шутки эти детские, красавица. Все это уже быльем поросло, да и где ты здесь холмы увидала? Равнинный край у нас, до гор много верст, а тут и вовсе, куда ни глянь - дерева одни. Не верь ты молве этой неумной - нет здесь никаких фэйри, одни кабаны да косули, да мы с тобой. Не бойся - у костра моего тебе ничего не страшно, а ну как выползут фэйри твоими с рогами да копытами - живо отгоню, не чета им с сыном Гвидеона тягаться! Успокойся да поешь как следует, а я и развлечь тебя могу, коли благодарной слушательницей окажешься.
И он заиграл, перебирая ловкими пальцами струны, да завел сильным, звучным голосом долгую песнь о краях своих северных, о храбрых мужах, чья кровь так горяча. что растопит и вечные льды, да о юных девах, прекрасных, как горное утро и чистых, как кристальная роса.

Отредактировано John Watson (2016-10-17 18:04:18)

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Он не слушает ее - или слышит да не придает значения словам, в которых для него нет никакого смысла - один бабский вымысел да детские страхи нелепой дворяночки, забредшей так далеко от родных земель. Впрочем, стоит ли ее судить - одна, в чужом краю, да еще страшилок от местных, небось, наслушалась - долго ли воображению девичьему в красках себе ужасов всяких напредставлять? Повезло ей еще, что на пути он встретился, а не шалопай какой-нибудь да не разбойник лютый - да разве этой объяснишь такое, только напугаешь еще больше или не уразумеет ни слова - иноземная ведь, тутошней правде неученая. Но мила, право же слово, как мила! Нечасто ему доводилось красавиц таких встречать - ух, будет чем похвастаться да песня опять же сложится ладная - про таких зазноб всегда хорошо получается слова сплетать, а музыка - она ведь сама наружу просится, только волю дай.
- Ой и говор у тебя, прелестница, занятный - хотя почитай у тебя на Юге все так говорят? - мимолетно замечает он, не вникая в слова, не замечая в них угрозы и насмешки, ему по-прежнему все нипочем, и даже в голову не придет, что она может оказаться и не человеком вовсе, а пришедшей по его душу охотницей. С добродушной снисходительностью взирает Элрик на ее басни детские да разговоры странные. Что возьмешь с девицы знатной да еще и чужеземки? Правильно - нечего с нее взять, только на стан изящный полюбоваться да потешки ее запомнить, чтоб рассказать потом как занятную историю.
- Ха, смешные вопросы ты задаешь, красавица, - благодушно ухмыляется он, постукивая костяшками пальцев по лютне. - В себя верю да в подругу свою верную, звонкоголосую. В путь-дорогу верю, чай выведет она меня к мечте заветной. В Гвидеона, отца нашего, верю - чай не забудет он сына своего, когда песню задушевную подкинет, когда на хлеб подаст. Проста моя вера, милая, как видишь, ну да большего мне и не надо, - он вновь перебирает струны, и музыка ложится фоном на его слова, успокаивая душу да тревожа воображение.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Элрик с веселым недоумением смотрит на девушку, и все более странными и занятными кажутся ему ее речи - вероятно, она играет с ним в какую-то нелепую игру, принятую у них на Юге, да только бард никак не может взять в толк, в чем ее прелесть, и что за забава - тешиться старыми сказками, ну да, чужому народу не он судья, мало ли, какие там нравы чудные да обычаи затейливые.
- Разве смеялся я, красавица? - лукаво осведомляется он. - Лишь чуток потешился, да что в этом дурного? Всем известно, что барды - любимые дети доброго Гвидеона, а с другими нам и делить ничего: хоть есть они, хоть нет.
Девица тянется к его лютне, и Элрик, слегка поколебавшись, позволяет ей взять свою отраду. Не то чтобы это особливо принято, ну да чужестранка - не бард иной, авось своей рукою его музыку не разладит, а послушать, на что она способна было бы любопытно.
И вот тронула рука девичья нежные струны, зазвучал голосок чарующий средь леса дремучего, заворожил, задурманил музыканта из Дубовой Рощи, в дали неведомые увел да дымкой колдовской окутал. Завладела им магия древняя, держит - не отпускает, сердечко бойкое паутиной оплетает, да душу мятежную в силки, точно пташку робкую, загоняет.
Сидит Элрик, только миг назад смеявшийся заливисто, и смотрит перед собой невидящими глазами, туман в его взгляде, мелодия волшебная в сознании, а кроме этого не видит он ничего и не слышит.
Зарыдала его лютня в руках девы Зимнего двора, застонала о печалях мира бренного. человеческого, и неведомая тоска Элрика, точно чашу до краев, переполнила. Потекли по щекам барда горькие слезы, заплакал он, точно дитя малое, только вместо ответа на вопрос заданный, от впечатлительности природной причитать стад да сокрушаться:
- Ох, как же это так-то... Ох, кручина какая...Как же мы живем так, радости не зная? Живем-живем, а потом и помираем не за что, кто во цвете лет, кто во сединах старческих! А все одно - без смыслу, без причиииныыы! - и он зарыдал. уткнувшись в колени, как будто сердце его в следующий миг готово было разорваться.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Понемногу рыдания Элрика утихли - скорее потому, что в нем больше не осталось слез, чем от неловкого участия Неблагой, которая, по-видимому, не ожидала от него столь бурной реакции. Бард еще раз внушительно всхлипнул, а потом пошарил по карманам и извлек откуда-то из складок одежды видавший виды лоскут ткани, в которой с чувством высморкался. Звук был такой, как будто у кого-то из морских богов началось капитальное несварение. Элрик поднял взгляд покрасневших влажных глаз на девушку и прошептал, точно вторя каким-то мучившим его мыслям:
- Так горько... Горько осознавать, что всю жизнь, должно быть, тратить попусту, а в конце все равно темнота...и мрак...и холод... Как безрадостно, как печально!
Точно очнувшись от холодного прикосновения, он вздрогнул и посмотрел на сиду уже чуть более осмысленным взглядом. На его лицо легла едва уловимая тень. Видно было, что он всерьез обдумывает и взвешивает ее предложение. А затем он с внезапным рвением вскочил на ноги и схватил ее за плечи, пару раз чувствительно тряхнув в неожиданном душевном порыве:
- Как ты добра! О, благая вестница! Но кем я буду, если приму эту милость только для себя? Нет! Я должен рассказать всем! Люди должны понять, как бессмысленна жизнь, как много времени они тратят здесь! Я всем скажу! Мы придем в Холмы и будем петь! Все вместе!

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]Элрик только удивленно глазами захлопал, на девушку глядя. Никак не ожидал он, что на его чистый порыв благодарности и восторга она так отреагирует. В глазах сиды полыхал настоящий гнев - первородный, как огонь в жерлах гномьих пещер, чистый, как слеза Дану, неистовый, как разбушевавшееся море. Хоть песню о нем слагай - балладу, коей перед боями лихими будут тешиться, кровь свою закипеть заставляя.
- Что ты, красавица, речи такие злые заводишь, чай обидел я тебя чем? - растерянно спросил он, ни на шаг не отступая. Негоже это - перед яростью девичьей пасовать, будь она смертная дева или дочь великой Дану. Все одно к одному - от злости женской горы с места сдвигались да земля разверзалась, а посему клокочущую изнутри деву требовалось немедля успокоить, дабы не навлечь беды великие.
- Странная ты девка, милая, - глубокомысленно выдает он. - То холмами своими пугаешь, грозишься, теперь говоришь, что мы же вас туда и загнали. Али думаешь, что от злости твоей кому легче станет? Нам или вам? Не гневись, красавица, не к лицу тебе это, губы в гримасе кривить да носом дергать как дикая кабаниха. Смилостивись да сердце свое успокой. Полно враждовать да изживать друг друга. Чай не Гвидеон ли отец тебе, ясноликая? Ну так меня он же в колыбели благословил - что делить нам, прелестница, кроме песни звонкой да, коли загорится сердце - чувства хмельного? Чай не враг я тебе, ужин с тобой делил да к костру позвал. Песни пел тебе, смех твой слушал. А ты чего ж? Одумайся, красавица, не будет тебе чести, коли силы свои против меня обратишь.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Убеди меня[/STA]От неожиданности - скорее, чем от страха (его вообще почему-то не было: то ли он от природы был столь уверен в собственном долголетии, то ли древняя магия и впрямь помутила что-то в разуме) - он отступил на шаг, глядя на разъяренную деву с видом человека, абсолютно не понимающего, что здесь происходит. По его мнению, его речи были вполне мудры и убедительны, но, очевидно, женская злость затмевала благоразумие не только у спесивых деревенских баб, но и у дочерей богини Дану.
- У тебя вполне свежее дыхание...чего ты, - он касается кончиками пальцев ее плеча, точно успокаивая норовистую лошадь. Через мгновение на его лице появляется лукавая, солнечная улыбка, кажущаяся странно-светлой в этой темной чаще. - Так у тебя есть имя! Вот хорошо, а то я уж думал, помянуть тебя в песне будет нечем. Киарнайт, - нараспев повторяет он, смакуя. - Чудное прозвание! Выйдет отличная баллада!
Его сердце пропускает только один удар, когда ладонь сиды ложится на его грудь. Он улыбается, глядя в ее холодное лицо. Она невероятно красива - даже сейчас, в лютом гневе, готовая зашипеть. как змея. У деревенских девчушек, которых он знал, так не получалось - глаза их от злобы мгновенно наливались кровью, щеки краснели, мгновенно дурня любое премилое личико. А ту - сразу видно: знатная да роду нечеловеческого - в ярости лишь прекраснее становилась, ярче да ослепительней.
- Жизнь моя, прекрасная Киарнайт, в руках Гвидеона, тебе же я готов отдать лишь мое сердце - и то в метафорическом, понимаешь ли, смысле, - наставительно произнес Элрик, мягко накрывая ее ладонь своей рукой. - На что тебе кровавое сердце, которое даже не сможет тебя любить? Или мертвые губы, не способные петь? Или холодные пальцы, что не властны над струнами? Я мог бы петь тебе куда звонче, чем в твоих хваленых холмах. Что там, в стране твоей заповедной для души моей? Тишина да безвременье. Лишь здесь, под звездами мира моего, я смогу спеть тебе о любви так, чтоб ты верила мне.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Потому что гладиолус[/STA]Элрик улыбается еще шире, как будто доволен тем, что она наконец начала его понимать.
- Любить, - с жаром подтвердил он, с таким чувством кивая головой, что рыжие волосы вперемешку со злополучной седой прядью падают ему на глаза. Он небрежным жестом откидывает их назад, глядя ей в глаза ясным, уверенным взглядом. - Мы, барды, народ простой. Коли свою судьбу встречаем - так и говорим напрямки, без экивоков. Сердце мое распахнуто - читай, прекрасная, коли не постесняешься чувств музыканта - дерзких да огненных.
Он лишь смешливо кривит губы, склоняя голову набок, вместо ответа на ее заключение. Весь его вид словно говорит: да, я таков, но ведь в том и очарование мое, и прелесть, и правда единая.
- Глуп тот, кто судьбе своей в глаза посмотреть страшится, - вещает он уверенно, как по писаному - да не учат ведь разумению такому нигде, с этим надо родиться, как с благодатью или проклятием, иначе вовек не постигнешь истины его бесхитростной. - И я это...трепещу. Только не так...не там... - он вдруг краснеет и сбивается с лихого слога, смущенно глядя на девушку. Длится его заминка, впрочем, совсем недолго. - Нравишься ты мне, вот почему! - выпаливает он с какой-то мальчишеской дерзостью и гордостью одновременно. - И будь ты хоть сама богиня Дану, хоть чудище заморское - не сойду с тропы, хоть какими карами пугай!

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Потому что гладиолус[/STA]- А чего ж меня очаровывать-то? - искренне удивился Элрик, почесав в затылке. - Мне разве много надо, чтоб сердце загорелось да кровь в жилах заиграла? Твоя правда, милая Киарнайт, - ты красива как первая весна, и всю жизнь для меня будет отрадой великой на лик твой ясный любоваться. Да только вот что я тебе скажу - ни один бард еще не вспыхивал любовью горячей из-за одного лишь лика ладного да фигурки стройной. Все, что есть в тебе, дева Холмов, любо мне, и то, что роднит тебя со мной, окаянным, с восторгом подмечаю, и то, что столь непохожею делает да разум чудит - с благоговением принимаю.
Он шагнул вперед, за ней, точно желая удержать, поймать саму магию, но, видя страх в ее очах изумрудных, лишь щеки ее коснулся кончиками пальцев - бережно и одновременно шаловливо, точно мальчишка, лелеющий свое первое великое чувство.
Блеснула седая прядка в лунном свете, меж пальцев сиды. Прямо в глаза смотрел отчаянный бард своей неземной возлюбленной, как будто тайну какую-то безмолвно ей нашептывал.
- Мне говорили, что прядь эта - ваша метка, - вспомнил он вдруг россказни Бересклицы. - Не знак ли это, что тебе со мной быть суждено?

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]Потому что гладиолус[/STA]- У меня будет целая жизнь, чтоб узнать, - мечтательно улыбаясь, как самый законченный романтик - а каким еще быть молодому барду? - объявил Элрик. - Чего ж ты боишься, милая Киарнайт? Моих ли чувств пламенных али своих? - на лице юноши появилось лукавое выражение. - Чай не люб я тебе, прекрасная? Ну так что ж не гонишь меня, не уходишь, глаз своих сияющих не отводишь?
Его рука лишь слегка задевает ее кожу, сорвавшейся птицей падает вниз. Элрик лишь благодушно улыбается, не совершая попытки вновь коснуться ее - но в нем не видно ни капли сомнения, ни доли колебания. Сам для себя он уже все решил окончательно и бесповоротно. Таковы уж они, барды - сердце свое горячее вручают сразу, без обиняков и экивоков, а уж Элрик из Дубовой Рощи и вовсе был таков, что на роду ему было написано выбирать самые тернистые пути да самые высокие вершины. Не суждено ему было спокойно жизни с милой девушкой из доброй человеческой семьи - лишь величавой дочери холмов удалось разжечь его кровь, лишь для нее запела душа его мятежная.
- 19 минуло, - говорит он с забавной гордостью: сам себе он кажется зрелым и взрослым мужчиной, а то, что она может быть старше его на бесконечные сотни лет - дело десятое.
Он поднимает взгляд, наблюдая за ее движением, с удивлением провожает взглядом прядь своих волос, полыхнувшую в огне костра. Показалось ли - или правда, но окружающий воздух как будто сразу стал спокойнее и теплее.
- Так тебе прядь не нравилась? - почти обиженно вопрошает он, ничего не понимая в ее действиях.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]За тобой хоть в Холмы![/STA]И на сей раз, как и прежде, ничуть не впечатлился бард ни взглядом ледяным, ни тоном надменным. Казалось, что страх, как и благоговение перед древними жителями Холмов ему вообще неведом - слишком уж норовист да беспечен был его дух, слишком легки думы, слишком горячо сердце. Не зря, видать, коснулось его при рождении благословение Гвидеона - никем иным, кроме как бардом, Элрику бы быть не пошло, а так его лихой нрав да извечная сумасбродность целиком и полностью оправдывались жизненным укладом музыкантов, их беспечной верой и своеобразной гордостью, отличавшей этот любопытный народец от всех прочих.
С удивлением он смотрел на девушку, словно никак не мог взять в толк, что означают ее слова. Не раз и не два твердила ему старая Бересклица, что по его пятам рок злой ходит, что не то колдунья злобная его прокляла, не то недруг помощью злобных духов заручился, чтоб со свету изжить. Но Элрик из Дубовой Рощи был настолько редким везунчиком - и песни-то у него складывались, и пути-дороги не подводили, и монета звонкая в кошеле водилась, и девушки любили - что в подобные россказни не верил не только он сам, но и все, кому доводилось их слышать. А что до пряди седой - так мало ли кто из богов как своих любимцев метит, а уж то, что он у вершителей судеб человеческих в большой чести - в том ни у кого сомнения не было. И вот на тебе - судьба его ясноглазая, сида дело колдовское знающая - те же речи ведет, да очами гневно сверкает - и та ярость уже не супротив него направлена, а на того, кто его проклясть по умыслу злому решил. Последнее вызывает в нем прилив горделивой радости - значит, все же, неравнодушна к нему прекрасная дева, стало быть, есть в ней чувство ответное - а ради этого и опасности смертной подвергнуться не жалко!
- Сомневаюсь, что я на вкус хорош да питателен, милая Киарнайт, - с улыбкой замечает он, присаживаясь рядом с ней и слегка плечом касаясь. - Вот любоваться на меня - глаз радуется, да послушать - самое дело, - без лишней скромности заявляет бард и с нежностью берет ее ладонь в свою руку, словно желая успокоить. - Да и живучий я, как видишь, - твоей милостью от сглаза смурного избавился. О чем тужить теперь?
Но Киарнайт как будто не слушала его, на пламя глядючи, и тих был голос ее, задумчив, когда она наконец заговорила. Элрик решительно тряхнул рыжими космами, звонко его ответ в лесной глуши прозвучал - будто ключ живительный из-под земли ударил и зажурчал благозвучно:
- За тобой, судьба моя, я теперь хоть в огонь, хоть в воду, хоть в царство подземное шагну, не колеблясь! Можно и в Холмы, - подытожил он таким тоном, словно древние Холмы фэйри были чем-то вроде соседней глухой деревушки.

[AVA]http://s50.radikal.ru/i130/1610/1f/2c45637a73cc.jpg[/AVA][NIC]Элрик из Дубовой Рощи[/NIC][STA]За тобой хоть в Холмы![/STA]Мягкой улыбкой ответил юноша на вопросы Неблагой, как будто вовсе несущественным ему казалось то, что в землях иных его ждать может - ни единой мысли о сомнении не было у него, ни секунды не колебался. Звучен голос был его и силой неведомой наполнен, когда заговорил он, и будто серьезнее стало выражение лица, будто не юный бард то молвил, а сам Гвидеон:
- Недопеты, быть может, песни мои под звездами земными, неистоптаны тропы отведенные... Скажи мне, судьба моя, долгой ли будет разлука с тобой, коли мир смертный я в тот же миг следом за тобой не покину? Коли есть на то согласие твое - то я останусь здесь и стану тем, кем должен стать. и возьму от жизни человеческой все, что должен взять, чтоб уж ничего не сгорело да не потухло в сердце пламенном. Слово мое тебе верное и неизменное - только тобой душа моя отныне полнится, на смертную деву не глядеть мне вовек, лишь бы твои тропы хоть иногда ко мне приводили. Скажи, Киарнайт, слово свое - и будет так, как желаешь ты. Скажешь - за тобой пойду, все оставлю, а коли дашь мне путь свой смертный пройти - в каждой песне вспоминать тебя буду да встречи на дорогах колдовских искать.
Он улыбается, поднимая лютню, словно песней желая слова свои подкрепить. Изящным, умелым движением касается Элрик струн, и брызжет из-под пальцев его музыка - сильная, звучная, пламенная, как само его чувство.